Арийские мистерии богини-матери. Часть 1

Сакральное предполагает отношение к абсолютному Бытию и высшей ценности. Это высшее Бытие существует для религиозного человека со всей несомненностью. "Независимо от исторического контекста, в котором пребывает "homo religiosus", он всегда верит, что существует абсолютная реальность, священное, которое не только возвышается над этим миром, но и проявляется в нем и делает и его реальным". Сфера сакральности есть сфера высшей реальности, высшего могущества, сфера, из которой получают животворящие импульсы все остальные сферы человеческой жизни. Сакральное выступает организующим началом для вселенского и индивидуального существования. Оно содержит в себе совершенные образцы, прототипы для всех "спонтанно" происходящих природных явлений и сознательно совершаемых индивидуальных и коллективных действий. Без связи с сакральной сферой никакое существование невозможно. Жизнь этой сакральной сферы описывается в мифологии и постоянно воспроизводится в ритуале.

Для религиозного человека сакральное не есть некая абстракция или отвлеченная гипотеза, не есть область, к которой применимо "быть может". Напротив, существование сакрального в высшей степени достоверно, гораздо более достоверно, чем изменчивые явления повседневной жизни. Более того, эта повседневная жизнь действительна, бытийна лишь постольку, поскольку причастна к сакральному. Сакральное есть стержень всей жизни для религиозного человека, краеугольный камень всего его мировоззрения. Переживание сакрального психологически может иметь различные архетипические аспекты, важнейшими из которых являются материнский и отцовский. Архетип Отца предполагает в первую очередь требовательность и строгость, справедливый суд и жесткое подчинение заповедям. Материнский аспект религии предполагает ничем не обусловленное человеколюбие, готовность прийти на помощь человеку-ребенку в любых ситуациях и в любых нуждах, независимо от того, каков этот ребенок. С этими моментами тесно связаны два последующих. Материнская забота, материнское внимание распространяются на все сферы жизни ребенка, нет такой, на первый взгляд, мелкой или незначительной области в жизни ребенка, которая была бы не важна для матери. Для нее важно и ценно в ребенке и его существовании просто все, в том, что касается ее чада, для матери нет мелочей.

Отец сосредотачивает свое внимание на тех моментах в развитии ребенка, которые представляются ему более важными. Это прежде всего сфера социальная - то, что касается учебы, воспитания необходимых для жизни в социуме качеств и т.д. Таким образом, в материнской аспекте религиозности мы можем ожидать тотальной сакрализации всех сторон человеческой жизни. Священными могут быть любые повседневные действия, если они совершаются в лоне традиции. Нет объектов, явлений и действий безусловно профанных, все причастно живительной силе Матери. Отцовская сакральность более избирательна, и граница между священным и мирским здесь намного жестче и резче. Определенные сферы жизни выделяются и освящаются, другие же рассматриваются как не заслуживающие внимания или даже как нечистые и греховные. Противопоставление "верха" и "низа", "приличного" и "неприличного", "духовного" и "материального" в отцовской традиции выступает наиболее отчетливо.

Рассматривая нашу проблему далее, можно заметить, что отцовский архетип связан с выделением человеческой личности из природной среды и введением его в мир технических навыков и социальных норм.. Здесь необходимо отметить, что то слияние с универсальным, которое связано с материнским архетипом, может выступать и как первоначальное состояние единства с природой, из которого развивается дифференцированная личность, и, как конечная цель мистической трансформации, Unio Mistica.

Материнская религиозная традиция предполагает мистическое воссоединение человека с божественной универсальностью, активное межличностное слияние, преодоление отделенности "эго" и воссоединение его со сверхличностной полнотой. При этом не отрицается ценность отдельных элементов человеческого существования, но утверждается их включенность в целостное бытие. Материнская религиозность носит таким образом интегрально-монистический характер. Однако, поскольку сама сущность "эго" связана с выделенностью из некоей доличностной или сверхличностной целостности, то восстановление такой целостности не может не восприниматься "эго" как его смерть.

С этим связан так называемый "темный", негативный аспект материнского архетипа, аспект, связанный с той изначальной бездной, из которой выделился человек и которая может и должна поглотить его снова. "Мать - главенствующая фигура там, где происходит магическое превращение и воскрешение, а также в подземном мире с его обитателями. В негативном плане архетип матери может означать нечто тайное, загадочное, темное, бездну, мир мертвых, все поглощающее, искушающее и отравляющее, т.е. что вселяет ужас и что неизбежно, как судьба. <...>

Существуют три наиболее важных аспекта матери: ее плодородное и доброжелательное божество, ее оргиастическая эмоциональность и ее стигийские глубины". К этому следует добавить, что три вышеназванных аспекта тесно связаны друг с другом и обладают глубоким внутренним единством и способностью переходить друг в друга. "Стигийские глубины" могут быть как окончательным распадом человеческого естества, переходом к метафизическому небытию и онтологическому ничтожеству, а могут быть и вратами новой жизни, переходом к новому сверхличностному онтологическому статусу, новому измерению бытия, и тогда эти глубины оборачиваются высшим мистическим "плодородием" и высшей, дающей конечное спасение "благожелательностью". Что касается "оргиастической эмоциональности", то оргиастичесий культ, связанный в значительном числе случаев именно с материнским аспектом Божества, оказывается орудием такой мистической трансформации, средством достижения сверхличностного состояния абсолютной полноты.

Развитие патриархальных, отцовских культов, культов мужских Божеств связано с развитием обществ, в которых технические факторы преобладали над природными. Для иудаизма и других семитических культов характерен именно строго патриархальный культ, в то время как в арийских религиях преобладал органический синтез материнской и отцовской сакральности. Экзотерический общественный культ Бога-Отца (Зевса, Одина, Рудры-Рода) дополнялся эзотерическим посвятительным культом Богини-Матери и Возлюбленной (Деметры, Фрейи, Лады и Рожаниц). Совершенно беспочвенно представление, по которому культ Богини носит неведический и неарийский характер. Для Вед характерно почитание Адити, Вак и других женских божеств. Результатом развития рудраистской традиции (связанной в первую очередь с Яджурведой) стало образование тантрических шактистских и шиваитских школ в Индии. Дионисовы и Элевсинские мистерии в Греции были их аналогами. Их общий символизм - Бык и фаллос для обозначения мужского Божества, тройное оружие, и особое почитание женского Божества. В “Дэви Упанишад” Высшая Богиня описывает свою истинную природу, которая превосходит все эмпирическое существование:
- Великая Богиня, кто Ты?
Она отвечает: - Я сущностно являюсь Брахманом [Абсолютом].
Из меня произошла образующая мир Пракрити [материальная субстанция]
и Пуруша [космическое сознание],
пустота и Полнота.
Я все формы блаженства и не-блаженства.
Знание и невежество - это Я.
Я - пять элементов, и так же то, что отлично от них,
панчабхуты [пять грубых элементов] и танматры [пять тонких элементов].
Я - весь мир.
Я - Веда так же как то, что отлично от нее.
Я - неизвестное.
Снизу и сверху и вокруг - Я.

Продолжение...